Иосиф Флавий: «История иудейской войны против римлян» (Φλαυίου Ἰωσήπου: «Ἱστορία Ἰουδαικοῦ πολέμου πρὸς Ῥωμαίους»)
(~ 75-79)

Вторая книга

◄◄ | ◄ | Глава ⚫ | ► | ►►

Цестий отправляет посольство к Нерону. Дамаскинцы перебивают живущих среди них иудеев. Жители Иерусалима, возвратившись из погони за Цестием и восстановив внутри порядок, выбирают многих военачальников, в том числе также автора этой истории. Кое-что об административной деятельности Иосифа

¹ После поражения Цестия многие знатные иудеи оставили город, точно так же, как спасаются с погибающего судна. Оба брата - Костобар и Саул с Филиппом, сыном Иакима (он же был военачальником царя Агриппы), бежали из города и отправились к Цестию. Как вместе с ними Антипа был осажден в царском дворце и как он, отказавшись от бегства, был убит мятежниками - об этом мы расскажем в своё время. Цестий же послал Саула и его свиту, по их собственной просьбе, в Ахайю к Нерону с тем, чтобы они изложили пережитые ими самими бедствия и взвалили бы вину войны на Флора. Перенесением гнева Нерона на последнего он надеялся именно отвратить грозившую ему самому опасность.

² Между тем жители Дамаска, узнав о гибели римлян, поспешили убить проживавших среди них иудеев. Подобно тому, как прежде они из подозрительности созвали раз иудеев на собрание в гимнасий, они решили, что и теперь, назначив такое же собрание, им легче всего будет осуществить задуманный план. Они только боялись своих жён, которые, за немногими исключениями, все преданы были иудейской вере. Они поэтому тщательно скрывали от них этот план, напали на стеснившихся на маленьком пространстве десять тысяч невооружённых иудеев и вырезали их всех за один час, не подвергаясь сами никакой опасности.

³ Когда преследователи Цестия возвратились в Иерусалим, они частью силой, частью убеждением заставили перейти на свою сторону находившихся ещё в городе римских друзей и назначили собрание в храме с целью избрания несколысих полководцев для ведения войны. Избраны были Иосиф, сын Гориона, и первосвященник Анан с безграничной властью над городом и особым полномочием вновь исправить городские стены. Сына Симона, Элеазара, хотя он имел в своих руках отнятую у римлян добычу, похищенные у Цестия деныи, а равно и другие государственные суммы, они всё-таки не хотели поставить во главе правления, так как они видели в нём властолюбивого человека, а преданные ему зелоты вели себя, как его телохранители. Немного спустя, однако, недостаток денежных средств и обворожительность Элеазара довели народ до того, что он подчинился ему как верховному повелителю.

⁴ Для Идумеи они избрали других полководцев, а именно: Иисуса, сына Сапфия - одного из первосвященников, и Элеазара, сына первосвященника Анания. Прежнего идумейского начальника Нигра (по прозвищу Перейский, так как он происходил из лежавшей по ту сторону Иордана области Переи) они подчинили власти только что названных лиц. Остальная часть страны тоже не была забыта: в Иерихон послан был в качестве военачальника Иосиф, сын Симона, в Перею - Манассия; в округ Фамны - ессей Иоанн, которому были подчинены также Лидда, Иоппия и Эммаус. Начальство над округами Гофны и Акрабатины получили Иоанн, сын Анания; над обеими частями Галилеи Иосиф, сын Маттафии; к его же области была причислена Гамала - сильнейший город в том краю.

⁵ Каждый из остальных начальников управлял вверенной ему областью по своему личному усмотрению. Иосиф же, по прибытии в Галилею, старался главным образом обеспечить себе прежде всего расположение населения в том убеждении, что на этом пути он больше всего будет успевать даже при том условии, если счастье не будет ему сопутствовать. Он понял, что сильных он привлечёт на свою сторону, если будет делить с ними власть, простую массу - если главнейшие мероприятия он будет осуществлять через коренных жителей и популярных среди населения лиц. В этих видах он избрал семьдесят старейших и почтеннейших мужей и поручил им управление всей Галилеей; в каждом же отдельном городе он организовал судебные учреждения из семи судей для незначительных тяжб, в то время, как более важные дела и уголовные процессы подлежали ведению самого Иосифа и упомянутых семидесяти.

⁶ Упорядочив таким образом юридические отношения в общинах, он приступил к мерам для ограждения внешней их безопасности. Так как он предвидел нападение римлян на Галилею, то укрепил подходящие места: Иотапату, Вирсаву, Селамин, кроме того, Кафарекхон, Яфу, Сигон, так называемую Итавирийскую гору, Тарихею и Тивериаду. Далее он обвёл окопами пещеры на берегу Генисаретского озера в так называемой Нижней Галилее, а в Верхней Галилее - Ахаварскую скалу, Сеф, Ямниф и Мероф. В Гавлане он укрепил: Селевкию, Согануи Гамалу; только сепфорийцам он предоставил самим обстроить свои стены, так как нашёл их снабжёнными деньгами и вполне расположенными, по собственному побуждению, к войне. Гисхалу точно таким же образом укрепил за свой собственный счёт Иоанн, сын Леви, по приказанию Иосифа. В других работах по возведению укреплений он сам участвовал, оказывая им своё содействие или непосредственно руководя ими. Кроме того, он набрал в Галилее войско из более чем ста тысяч молодых людей и снабдил их старым оружием, как только можно было его собрать.

⁷ Убеждённый в том, что римское войско обязано своей непобедимостью главным образом господствующему в нём духу дисциплины и постоянному обиходу с оружием, он должен был позаботиться об ознакомлении своего войска с практическим учением; но так как он считал, что строгую дисциплину можно поддержать лишь большим числом предводителей, то он сформировал своё войско больше по образцу римского и назначил над ним многочисленных начальников. Солдат он разделил на маленькие корпусы и поставил их под команду предводителей каждого десятка, сотни и тысячи людей, а над этими предводителями стояли начальники больших отделений. Он обучал их передаче друг другу военных лозунгов, трубным сигналам к насгуплению и отступлению, стягиванию и развертыванию флангов, дальше, - как побеждающая часть подаёт помощь другой части в случае стеснённого положения последней, и всегда напоминал им о необходимости хранить присутствие духа и закалить себя телесно. Но чаще всего он для того, чтобы сделать их подготовленными к войне, рассказывал им при каждом удобном случае о прекрасном порядке в римском войске и ставил им на вид, что они будут иметь дело с людьми, которые благодаря своей телесной силе и мужеству покорили почти весь мир. Ещё до начала войны, говорил он, он хочет испытать их военную дисциплину на том, оставят ли они привычные им пороки: воровство, разбойничество и хищничество, бесчестные поступки против их соотечественников и стремления наживаться за счёт разорения своего ближнего; ибо для успеха войны чрезвычайно важно, чтобы солдаты принесли с собой чистую совесть, те же, которые из дому являются уже испорченными, имеют своим противником не только надвигающегося неприятеля, но и самого Бога.

⁸ С такими и другими напоминаниями он обращался к ним безустанно. Он имел уже вполне организованное войско из шестидесяти тысяч пехоты, двухсот пятидесяти всадников и, кроме этих сил, на которые возлагал главнейшие надежды, ещё около четырёх тысяч пятисот наёмников. Шестьсот отборных солдат составляли его личную стражу. Всё войско, за исключением наёмников, без труда продовольствовалось городами, потому что каждый из перечисленных нами городов посылал на действительную службу только одну половину, а другую половину удерживал у себя для добывания средств на удовлетворение нужд первой, так что одни стояли под оружием, а другие употреблялись для различных работ и, снабжая вооружённых съестными припасами, взамен этого пользовались защитой, доставленной им последними.