Филон Александрийский, также Филон Иудейский (Philo Alexandrinus, Φιλωνος Ιουδαιου)
(ок. 25 г. до н.э. - ок. 50 г. н.э.)

О добродетелях. Книга I: О посольстве к Гаю (Περι αρετων Α΄. Ο εστι της αυτου πρεσβειας προς Γαιον)

◄◄ | ◄ | Глава ⚫ | ► | ►►

¹ Вскоре явился к Гаю царь Агриппа с обычными изъявлениями почтения и восторга. Он совершенно не знал, о чём писал Петроний Гаю и что писал сам Гай в обоих своих письмах. Однако порывистые движения и беспокойные глаза Гая выдавали его скрытый гнев. Агриппа стал раздумывать и спрашивать себя на все лады, обращая свой мысленный взор ко всем предметам, важным и незначительным: «Не совершил ли я - словом или делом - что-нибудь недозволительное?» Ничего подобного не обнаружив, Агриппа предположил (и это было весьма правдоподобно), что Гая прогневал кто-то другой.

² Но Гай продолжал смотреть исподлобья и взор его был прикован не к кому-то из присутствующих, но к одному Агриппе, и тогда Агриппа испугался, но удержал вопросы, готовые сорваться с языка; он рассуждал так: «А вдруг я навлеку на себя грозу, которая собирается не надо мной, и мне припишут любопытство, дерзость и даже наглость?» От Гая не укрылось волнение и замешательство Агриппы, ибо он был мастер судить о внутренних движеньях человека по наружности. «Ты в замешательстве, Агриппа? - спросил он. - Я помогу тебе. Неужели ты, проведя со мною столько времени, не знаешь, что и глазами (и даже лучше, или, во всяком случае, не хуже), чем словами, я умею сказать, что думаю? Твои прекрасные сограждане, которые единственные в мире не признают божественной природы Гая, до того разнуздались, что просто напрашиваются на смерть: я приказал поставить в Храме статую Зевса, а они всем миром бросили деревни и города, как будто бы для мольб, а в самом деле для того, чтобы сопротивляться моим приказам».

³ Гай собирался добавить ещё что-то, как вдруг Агриппа, переживавший всё это время внутреннюю борьбу, стал быстро меняться в цвете: лицо его, сначала багровое, стало мертвенно-бледным, потом синюшным. И вот его уже било крупной дрожью, все члены сотрясались, все скрепы телесные распустились и повисли, и в конец расслабившись, он чуть было не рухнул, если бы стоявшие рядом не подхватили его; эти же люди, получив распоряженье, отнесли его домой на носилках, и тот в беспамятстве ещё не понимал всей меры несчастья.

⁴ А Гай с ещё большим ожесточеньем продолжал изливать свою ненависть к еврейскому народу: «Если даже Агриппа, мой самый близкий и любимый друг, столькими благодеяниями связанный со мною, настолько подчиняется их обычаям, что слышать не может, как их бранят, и так разволновался, что чуть с жизнью не простился, то чего я могу ждать от других, для которых вообще нет никакого противовеса?»

⁵ Агриппа же весь первый день и большую часть следующего был в глубоком беспамятстве, не сознавая ничего, что делалось вокруг, но к вечеру приподнял голову, чуть приоткрыл тяжёлые веки и повёл затуманенными глазами, не будучи в силах увидеть окружавшие его предметы - всё перед ним сливалось. Потом он снова уснул, но это был уже целительный сон, о чём свидетельствовало и его дыхание, и общий вид. Потом он пробудился и спросил: «Где я? У Гая? Неужели и господин мой здесь?» Ему ответили: «Крепись, ты у себя, и Гая тут нет. Ты спал и отдохнул как следует, теперь повернись, приподнимись и обопрись на локоть: смотри, здесь все свои - те из друзей, отпущенников и челяди, кто более всего к тебе привязан и кому ты платишь тою же монетой». Агриппа - он начал приходить в себя - увидел общее сочувствие; когда врачи велели почти всем покинуть комнату больного, чтобы они могли умащениями и надлежащей пищей подкрепить его, Агриппа сказал: «Нужно ли вам думать о моём столе? Разве не довольно будет мне, несчастному, самой скудной пищи, рассчитанной удовлетворить самые насущные потребности? Впрочем, и это я мог бы принять только ради последней помощи страждущему народу, о чём я мечтаю». Заплакав, он заставил себя что-то проглотить, ничем не сдобрив, не выпил даже разбавленного вина, только отпил воды. «Ну, долг моему бедному желудку возвращён сполна; а мне теперь что делать? Только высказать Гаю свои просьбы касательно нынешних обстоятельств».